Сегодня Кыргызстан и Таджикистан, похоже, договорились о прекращении вооруженного конфликта на границе. Рабочий протокол по этому вопросу подписали глава государственного комитета нацбезопасности Кыргызстана Камчыбек Ташиев и глава ГКНБ Таджикистана Саймумин Ятимов.

Эта новость, безусловно, важна сама по себе. Слишком большой резонанс вызвали трагические события у наших соседей. Особенно на фоне встреч глав государств в рамках саммитов различных региональных организаций.

Но в связи с этим обращают на себя внимание и другие факты. Руководитель кыргызской спецслужбы и один из ближайших соратников президента С. Жапарова три недели назад оказался в центре скандала, получив от друга и главы государства высшую степень отличия «Кыргыз Республикасынын Баатыры». Присуждение титула вызвало яростные нападки и саркастические замечания широкой и довольно политизированной аудитории.

Для его таджикского коллеги (и правящего класса республики в целом) недавно выпали даже более жесткие испытания. Массовые волнения в Хороге, административном центре Горно-Бадахшанской автономной области, по некоторым оценкам, подавлялись с величайшим трудом и беспрецедентной жестокостью.

Отсюда вполне логично вытекает гипотеза о «договорняке», пусть даже и невербальном. Очень уж ко времени для обоих режимов оказался конфликт с внешним врагом и мобилизация населения вокруг власти.

Понятно, что «маленькая и победоносная война», да еще и контролируемая, при определенных обстоятельствах частенько бывает очень заманчивой. Но даже если это так, корни конфликта вокруг спорных приграничных территорий имеют куда более давнюю историю.

Их начало можно отнести к 1950-м годам, когда во время строительства Турткульского канала и одноименного водохранилища несколько тысяч гектаров Таджикской ССР передали Киргизии, но не утвердили это решение в донорской стране.

Поэтому еще до формального обретения независимости в 1989 году произошел первый вооруженный конфликт вокруг использования водных ресурсов реки Исфаринка. Тогда, напомним, жители Баткенской области обстреляли таджикское село Ходжаи Аъло. Спор попытались решить разделением территорий, но потом рухнул СССР и новым суверенным государствам стало на многие годы просто не до того. Особенно для Таджикистана, на территории которого началась одна из самых кровопролитных войн на постсоветском пространстве.

Территориальные споры, переходящие в перестрелки, возобновились уже в 2010-е годы. Число таких инцидентов достигает примерно 150 случаев, а апогея они впервые достигли в прошлом году, когда весной перед началом урожайных работ вспыхнули споры из-за воды – одного из самых конфликтогенных ресурсов во всей Центральной Азии. Очередное обострение случилось в январе этого года, и обе стороны обвиняли друг друга в пересечении «красных линий» (столь же условных, как государственные границы в тех местах).

Сентябрьская глава необъявленной войны отличалась большим ожесточением и решительностью одной из сторон – Таджикистана, который сразу начал не обстрелы, а настоящий захват территории соседнего государства. Несколько раз власти договаривались о прекращении огня, но эти соглашения нарушались буквально через считанные часы.

Неизвестно сколько продлится нынешнее перемирие. Обстановка в мире и в ряде других государств скорее способствует эскалации настроений с обеих сторон. Крупные геополитические игроки не проявляют как будто особого интереса к ситуации, не заявляя даже об анекдотическом «выражении обеспокоенности».

Заявление российского МИДа о готовности посредничать в переговорах породило в кыргызском обществе конспирологическую гипотезу о причастности к конфликту Кремля, то ли заинтересованного в дестабилизации Центральной Азии в целом, то ли поддерживающего Таджикистан.

Конечно, особый кафкианский привкус придает истории членство обеих стран в ОДКБ и ШОС. Первая организация показала свою несостоятельность в продолжающемся армяно-азербайджанском конфликте, а заседание второй состоялось в Самарканде в дни, когда шли ожесточенные бои и захваты территорий. Год, начавшийся с январской трагедии и февральской «невойны», будто совсем не хочет завершаться. Вероятно, пространство, которое еще недавно называлось «постсоветским», во втором десятилетии 21 века переходит в новую тревожную эпоху перманентной нестабильности.