На фоне войны в Украине Казахстан внес изменения в свою военную доктрину.
Грегори Глисон, профессор исследований в области безопасности в Европейском центре исследований в области безопасности им. Джорджа К. Маршалла, дал свою оценку этим переменам для издания The Diplomat. Представляем вашему вниманию сокращенную версию статьи Глисона.
Врагов нет
«Знаменитая и часто цитируемая «статья 32» казахстанской военной доктрины — «Республика Казахстан не считает какое-либо государство врагом» — в новой редакции доктрины была сохранена.
Изменения однако несколько сместили баланс между основными силовыми структурами страны, тем самым еще больше укрепив полномочия аппарата президента.
Некоторые чиновники среднего звена в казахстанских службах безопасности ожидали, что новая доктрина склонит Казахстан в сторону внешнеполитических целей его северного соседа. Но она не знаменует собой сдвиг во внешней политике страны.
Новая военная доктрина Казахстана несколько отличается от своих предыдущих версий, и ее изменение обусловлено скорее конкретными недавними событиями в стране, нежели чем-либо еще.
Структура доктрины
Военная доктрина Казахстана состоит из четырех разделов:
- введение
- анализ текущих дел
- изложение основных принципов
- резюме
Вводный раздел военной доктрины состоит из 14 статей, описывающих конституционно-правовые основы военного применения и дающих базовые определения таких основных понятий, как конфликт, вооруженный конфликт, конфликт низкой интенсивности и смешанный конфликт.
В заключительном сводном разделе военной доктрины, статьи 74-78, утверждается, что военная доктрина Казахстана может быть скорректирована на основе условий, определенных главой государства.
Во второй раздел доктрины — анализ текущих дел, действительно были включены новые важные новые положения. Эти изменения в основном касались двух факторов: быстро меняющейся международной ситуации в области безопасности и новых технологических разработок.
Новшества в доктрине
Некоторые из новых положений выделяются как особо важные.
Во-первых, усиление способности органов безопасности Казахстана реагировать на внутренние беспорядки подчеркивает идею о том, что пересмотр военной доктрины был направлен в первую очередь на укрепление власти во внутреннем контексте, а не на изменение курса внешней политики Казахстана.
Статья 19 военной доктрины призывает к повышению мобильности и потенциала быстрого реагирования Национальной гвардии Казахстана, военной службы, находящейся в ведении Министерства внутренних дел (МВД), но синхронизированной по оборудованию и личному составу с Министерством обороны (МО) во внутренних развертываниях.
Подробности о масштабах «усиленных» возможностей Национальной гвардии в новой военной доктрине не уточняются, но ссылки на «кризисные ситуации», несомненно, относятся к применению военной силы для подавления в будущем всего, что напоминает «январские события».
Новое военное управление
Вторым важным положением новой доктрины было объявлено о создании нового военно-территориального управления. Размер, сфера охвата и управление территориальным управлением не ясны в доктрине, но формулировка предполагает, что это новое формирование будет предназначено для расширения логистических и транспортных возможностей как внутри страны, так и на региональном уровне в контексте Центральной Азии.
Новый отдел кибербезопасности
Третье важное положение доктрины предусматривает укрепление кибер- и информационных возможностей всех органов безопасности. В прошлом в Казахстане ответственность за кибербезопасность, как правило, считалась исключительной обязанностью Комитета национальной безопасности Казахстана (обычно именуемого по аббревиатуре на русском языке, КНБ).
Статья 13 пересмотренной военной доктрины расширяет понятие киберзащиты до противодействия действующим электронным СМИ, отмечая, что «в информационном пространстве может осуществляться усиленное воздействие с целью формирования в глобальном контексте негативного отношения к государству».
Статья 18 объявляет о создании нового киберподразделения (подразделения), отвечающего как за цифровую кибербезопасность, так и за «информацию».
Резюме: давление Кремля и выбор Акорды
Пожалуй, главный вывод, который можно сделать из новой версии казахстанской военной доктрины, заключается не в том, что она делает, а в том, чего она не делает.
В последние годы политические компасы на постсоветском пространстве все чаще указывали на Москву, поскольку неустанное экономическое и политическое давление Кремля было направлено на формирование уникального евразийского сообщества, самодостаточного и способного конкурировать с традиционным так называемым сообществом западных ценностей, где якобы доминируют США. Это давление со стороны Москвы усилилось после аннексии Крыма Россией в 2014 году.
После начала оккупационной войны в Украине в феврале 2022 года давление Кремля переместилось с конкуренции на открытый военный насильственный конфликт, представленный как экзистенциальное соперничество между Востоком и Западом.
Кремлевский «Список недружественных стран» был объявлен в 2021 году и расширился за счет включения стран по всему миру. Российские информационные агентства опубликовали статьи, показывающие, что мир разделен на «Запад и остальные».
Токаев шел по тонкой балансирующей линии между Востоком и Западом, не бросая прямого вызова своему северному соседу, но и не поддаваясь давлению принять попытку России аннексировать части Украины. Что может быть главным в сознании казахстанского лидера, так это то, что любой аргумент относительно притязаний России на приграничную территорию может быть легко направлен против Казахстана.
