Покончить с домашней тиранией
Намедни глава правительства Алихан Смаилов провел специальное заседание, посвященное профилактике бытового насилия, и поручил здравоохранительному ведомству совместно с акиматами упростить процедуру принудительного лечения для «кухонных боксеров».
Премьер-министр также отметил необходимость комплексной помощи (медицинской, психологической, правовой) для их жертв и указал на острый дефицит в стране кризисных центров – сейчас в республике 41 учреждение, из которых 14 являются государственными.
В этой связи министр труда и соцзащиты Тамара Дуйсенова предложила включить жертв бытового насилия в приоритетную группу по региональным соцпрограммам поддержки, а также усилить именно профилактический характер работы в семьях с «высокой вероятностью наступления последствий насилия».
МВД поручили провести разъяснительную работу среди населения в целом, а министерству просвещения – учредить школьные часы по «привитию детям норм уважения к семье и правилам поведения дома».
Трудно сказать, будут ли эти меры полноценно реализованы, тем более есть обоснованные сомнения в том, что государство действительно понимает специфику этого вопроса, пусть и проявляя на словах похвальное стремление реализовать прогрессивные глобальные тренды.
Прежние попытки
Формально, из всех стран СНГ республика демонстрировала наиболее передовые взгляды на проблему домашнего насилия. В первую очередь выделяя преступления такого рода в отдельную категорию, требующую особого подхода.
Закон «О профилактике бытового насилия» был принят в далеком декабре 2009 года в рамках выполнения условий ОБСЕ, где наша страна председательствовала в 2010 году. В нем указывались разновидности бытового насилия (в том числе неочевидное для многих экономическое) и даже был такой инструмент, как «защитное предписание», но документ многократно критиковался экспертами и правозащитниками как неэффективный и носящий «косметический» характер.
К тому же в последующие годы в него вносились спорные поправки: побои переносились в число административных правонарушений и наказание за них смягчалось (если это был первый случай, вместо штрафа выносится письменное предупреждение), удалялись развернутые характеристики тех или иных аспектов, исчезло понятие «экономического насилия».
В 2021 году рассматриваемый в парламенте законопроект «О противодействии семейно-бытовому насилию» вызвал активное противодействие ряда общественных деятелей и организаций консервативного толка, которые увидели в нем покушение на институт семьи, несовместимость с национальными традициями и пропаганду ЛГБТ.
Несмотря на то, что эта кампания по накалу и масштабу даже близко не приблизилась к российскому кейсу, где оппозиция любым попыткам внести подобный закон исходит во многом от высших эшелонов власти и церкви, эта моральная паника заставила законодателей отозвать законопроект, который до сих пор находится в какой-то перманентной стадии доработки.
Декларация или дело?
Руководство страны вроде как стремится следовать международным стандартам и в этой сфере тоже, но демонстрирует нехватку как четкой политической воли, так и глубокого понимания вопроса.
В этой связи весьма характерным примером чисто декларативного подхода является предложение бороться с домашним насилием путем внушения детям (основной группе риска) неких «правил уважения в семье». В образовательных учреждения передовых странах действительно ведется ликбез по теме. В частности, детям внушается мысль о неприкосновенности их тела и достоинства для любых членов семьи, а также возможность всегда получить помощь и поддержку, если они стали жертвами насилия или свидетелями тревожных событий.
Однако в наших условиях это может превратиться в уроки домостроевской морали, которая ответственность за случившееся с ними возлагает именно на самих пострадавших. И именно такая участь постигла несколько лет назад курсы гендерной теории в женском педагогическом университете Алматы, где этот предмет стал дисциплиной по кухонному этикету и качествах подлинно благонравной казахской келин.
