Появившаяся на книжном рынке Казахстана «Краткая история казахов» от историка Султана Акимбекова уже вызвала большой общественный интерес.
Наше издание опубликовало одну из глав этой книги целиком. По многочисленным просьбам наших читателей и с разрешения автора предлагаем ознакомиться с фрагментом, в котором рассказывается, как в СССР выбирали Н. Назарбаева и кто были его оппоненты.
КазССР в 1985-1986 годах: Приход к власти Горбачева и Алматинские события
Вполне возможно, что декабрьские события 1986 года в Алма-Ате вынудили центральное руководство в Москве к большей осторожности в проведении кадровой политики в национальных союзных республиках.
Но в любом случае несомненно, что к 1986 году вопрос о замене Динмухамеда Кунаева на посту руководителя компартии КазССР стоял на повестке дня. При Горбачеве была слишком очевидной тенденция смены кадров брежневской эпохи. Без всякого сомнения, для руководства СССР это был достаточно сложный вопрос. Все-таки основные кадровые перемены в Средней Азии, за исключением Узбекистана, были проведены еще в 1985 году. В то время как вопрос по Кунаеву рассматривался до конца 1986-го. Это можно рассматривать как отражение существующих в Москве колебаний по этому вопросу. До того момента, пока не было принято решение назначить в КазССР Колбина, руководство СССР наверняка рассматривало разные возможности.
В этой связи стоит обратить внимание на прошедший в начале февраля 1986 года в КазССР XVI съезд местной компартии. На этом съезде сразу несколько видных местных партийных функционеров выступили с критикой Кунаева. Понятно, что эти выступления были сделаны с учетом сложившейся политической ситуации, когда Кунаев фактически находился в статусе «хромой утки». В США так называют президентов, которые готовятся уйти со своего поста.
В феврале 1986 года уже было понятно, что это произойдет очень скоро. Поэтому активизация представителей местной элиты с критикой руководителя республики однозначно расценивалась в качестве своего рода кампании борьбы за его место. Понятно, что в первую очередь эти высказывания были адресованы новому руководству СССР, именно оно решало, кто будет назначен на должность первого руководителя КазССР. Но точно так же очевидно, что эти выступления не могли не быть согласованы с теми или иными представителями центрального руководства в Москве. В противном случае положение этих партийных чиновников, выступивших с критикой Кунаева, стало бы слишком опасным. Наверняка они были уверены, что от этого каких-то последствий не будет.
В результате на февральском съезде выделились три претендента на место Кунаева. Наиболее крупной фигурой был председатель Совета Министров Нурсултан Назарбаев. В первую очередь играла роль занимаемая им должность. С учетом того, что вторым секретарем местной компартии традиционно был русский, в 1986 году им был Олег Мирошхин, Назарбаев был самым высокопоставленным казахом после Кунаева в составе бюрократии КазССР. Это давало основания претендовать на роль преемника.
На том же съезде выступил и другой видный политик Еркин Ауельбеков. На момент его проведения он был первым секретарем Кзыл-Ординского областного комитета партии. Хотя это была достаточно важная должность в партийной иерархии, но все же Ауельбеков не имел опыта работы на республиканском уровне. В связи с этим возникал естественный вопрос о причинах, побудивших его к выступлению против Кунаева. Стоит отметить, что Ауельбеков окончил Тимирязевскую сельскохозяйственную академию в Москве и специализировался именно на сельском хозяйстве. Так, он в разные годы возглавлял Петропавловскую, Кокчетавскую и Кзыл-Ординскую области, которые специализировались на сельском хозяйстве.
С 1968 по 1978 год Ауельбеков был первым секретарем в Кокчетавской области. Характерно, что с 1970 года Михаил Горбачев стал первым секретарем Ставропольского крайкома партии и работал до 1978 года. Данный край также был преимущественно сельскохозяйственным. В партийной иерархии чиновники со схожей специализацией часто пересекались на различных мероприятиях, которые проводились в Москве. Они проходили курсы для высшего партийного руководства в различных академиях в структуре ЦК КПСС. Естественно, что первые секретари сельскохозяйственных обкомов хорошо знали друг друга. У них было много общих вопросов.
Стоит отметить и еще одно важное обстоятельство. Карьера Горбачева во многом была связана с тем, что в Ставропольском крае находился курорт Минеральные Воды. Здесь отдыхали высшие партийные чиновники. Это позволило Горбачеву выступать в роли гостеприимного хозяина и установить много полезных связей, что, естественно, сыграло свою роль в его приглашении в центральное руководство в Москве. Характерно, что в Кокчетавской области также находился самый главный курорт для партийной элиты КазССР – Боровое (Бурабай). Соответственно, и Ауельбеков в течение 10 лет работы первым секретарем вполне мог установить связи практически со всей элитой в КазССР. Так что отсутствие опыта работы на республиканском уровне теоретически не могло помешать Ауельбекову оказаться на самом верху партийной иерархии, как это не помешало тому же Горбачеву.
Стоит также отметить, что в мае 1977 года на пленуме ЦК КПСС было заявлено о новой Конституции, в которой повышалась роль председателя Президиума Верховного Совета. Фактически именно он становился главой государства. Хотя после свержения Хрущева в 1964 году партийная элита договорилась, что должности главы правительства и руководителя партии не будет занимать один человек. Так вот на майском пленуме 1977 года восемь первых секретарей областных комитетов потребовали, чтобы Брежнев занял должность председателя Президиума Верховного Совета и сохранил позицию генерального секретаря партии. Среди них были руководители Донецкого, Пензенского, Куйбышевского, Ташкентского обкомов.
Но для нас самое интересное заключается в том, что среди восьми инициаторов этой явно организованной в ЦК КПСС идеи был первый секретарь Кокчетавского обкома.
Эту позицию в 1977 году как раз занимал Ауельбеков. Заметим, что от Узбекской ССР выступал первый секретарь столичного Ташкентского обкома, а от Казахской ССР — периферийного Кокчетавского. Понятно, что участие в небольшой группе избранных глав областных комитетов партии, кому доверили такое важное выступление, говорит о том, что Ауельбеков был в партийной иерархии на особом счету.
В любом случае Горбачев наверняка лично хорошо знал Ауельбекова, по крайней мере, лучше, чем любого другого казахского партийного чиновника. К тому же, они были ровесниками. Это отличало их и от более старших, как Кунаев, и от более младших, как Назарбаев, казахских функционеров. Кроме того, у Ауельбекова был имидж хорошего хозяйственника, что в условиях СССР всегда выглядело позитивным фактором.
Еще одной крупной фигурой был Закаш Камалиденов. До января 1986 года он работал председателем КГБ КазССР, что делало его одним из самых информированных людей в местной элите. Сразу после XVI съезда он стал председателем президиума Верховного Совета КазССР. То есть Камалиденов занял одну из высших должностей в республиканском истеблишменте. При этом на съезде он так же, как и Ауельбеков и Назарбаев, выступил с критикой прежнего партийного руководства. Характерно, что он сделал акцент на преобладании числа казахов среди студентов местных вузов относительно их доли в структуре населения. Очевидно, что такая постановка вопроса могла отвечать ожиданиям центральных органов власти.
Собственно, скорее всего, именно эти три человека после февральского съезда 1986 года и рассматривались в Москве в качестве возможных преемников Кунаева на посту руководителя КазССР. Теоретически стоило бы ожидать назначения Ауельбекова. Горбачев старался искать энергичных руководителей с мест, которые могли бы повысить эффективность работы. Немаловажно также, чтобы они были бы обязаны своей карьерой лично ему. Это позволило бы ему начать формировать собственную патрон-клиентскую сеть лояльных ему людей. К примеру, именно таким образом в Москве в декабре 1985 года появился весьма энергичный первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Ельцин.
Если же допустить, что Горбачев был лично давно знаком с Ауельбековым, в этом случае напрашивалось решение назначить его на место Кунаева. Но было одно обстоятельство, которое наверняка вызывало сомнения в центральном руководстве СССР. Оно было связано со спецификой казахского общества. Здесь, как и в других азиатских республиках СССР, о чем говорилось выше, патрон-клиентские сети в местной бюрократии строились вокруг первого руководителя. Так получилось, что за время правления Кунаева они в основном формировались из выходцев из Южного Казахстана, среди них главным образом преобладали представители Старшего жуза. В то время как Ауельбеков был выходцем из Среднего жуза, из племени аргын. А другой кандидат – Камалиденов был выходцем из Младшего жуза.
Хотя еще раз повторюсь, что во времена СССР племенная и жузовая принадлежность в обществе в целом относилась к разряду культурной традиции. Но для патрон-клиентских сетей в партийной бюрократии это имело значение. Понятно, что назначение Ауельбекова или Камалиденова могло привести к небольшой кадровой революции. Скорее всего, в Москве видели трудности, которые имели место в Туркменской и Киргизской ССР, где произошло назначение первого руководителя противоположной родоплеменной принадлежности. Первого руководителя заменить было легко, но поменять ключевые кадры по всей бюрократической вертикали в такой ситуации было трудно и требовало много времени.
Собственно, влияние прежних патрон-клиентских сетей времен Усубалиева в Киргизской ССР было наглядно продемонстрировано в том случае, когда южанина Масалиева заменили на северянина Акаева. Именно поэтому в Узбекской ССР Москва в рамках известного «хлопкового дела» прикладывала так много сил, чтобы ослабить старую элиту времен Рашидова и ее патрон-клиентские сети. В этом контексте колебания Москвы, они происходили как минимум с февральского XVI съезда до декабря 1986 года, означали, что у нее были определенные сомнения относительно кадровых решений в КазССР.
Скорее всего, такие колебания Москвы были связаны с тем, что в КазССР любая политика по ослаблению патрон-клиентских сетей времен Кунаева означала потерю репутации того политика, который бы ее возглавил. Тем более что они не могли не понимать разницу в сути традиционной организации казахского общества. В той или иной мере, но все-таки она находила отражение в патрон-клиентских сетях в рядах бюрократии. В этом смысле назначение Ауельбекова или Камалиденова привело бы к серьезным переменам. Хотя бы потому, что под давлением новых властей КазССР неизбежно оказались бы люди из патрон-клиентских сетей, в которых преобладали выходцы из южных районов, главным образом из Старшего жуза.
Хотя стоит еще раз подчеркнуть, что при Кунаеве в КазССР патрон-клиентские сети включали в себя людей самого разного происхождения, включая местных русских. Это было важным отличием ситуации в КазССР от других союзных республик в советской Азии. То есть в первую очередь речь шла о патрон-клиентских сетях в рамках бюрократии КазССР, ориентированных на прежнее руководство республики. Внутри них традиционные казахские связи играли определенную роль, но не доминирующую.
В этой связи, если допустить, что Горбачев лично знал Ауельбекова и теоретически рассматривал его кандидатуру на пост возможного руководителя КазССР, он все же не хотел бы рисковать его репутацией в казахском обществе.
Потому что Ауельбекову пришлось бы условно делать примерно то, что в это время в Узбекской ССР делала группа московских следователей под руководством Гдляна и Иванова. Заметим, что именно «хлопковое дело» погубило репутацию Усманходжаева и его преемника Рафика Нишанова.Заметим, что после Нишанова первым руководителем Узбекской ССР в 1989 году стал будущий глава Узбекистана Ислам Каримов.
Характерно, что у двух новых руководителей среднеазиатских республик – Туркменской и Узбекской, Ниязова и Каримова были русские жены. Один такой пример может быть случайностью, но два — это уже система.
Потому что для Москвы в целом было важно восстановить управляемость национальными союзными республиками, которая несколько ослабла в брежневскую эпоху. В такой ситуации была важна лояльность местных элит интересам политического центра, собственно, этого в Москве и добивались с помощью новых назначений.
В связи с этим можно предположить, что назначение Колбина в КазССР следует рассматривать именно в данном контексте. Колбин должен был решить примерно такую же задачу, которую реализовывали представители центра в Узбекской ССР. В этом смысле Колбин выполнял роль наместника Москвы, которого отправили, условно говоря, для проведения «грязной работы», вроде той, которую делали в Узбекской ССР Гдлян и Иванов. Он должен был ликвидировать влияние тех патрон-клиентских сетей, которые сформировались в КазССР за те годы, когда у власти находился Кунаев.
Конечно, остается открытым другой вопрос: были ли у центрального руководства СССР планы заменить Колбина после выполнения им задачи, например, на того же Ауельбекова? В то же время мог быть и другой вариант – вернуться к прежней практике, когда среди первых руководителей КазССР практически не было казахов. Эти вопросы по понятным причинам остаются открытыми. Но очевидно то, что при любых анализах ситуации в Москве не учли тех изменений в казахском обществе, которые произошли с начала 1960-х годов.
Выше указывалось про демографический взрыв среди казахского населения. Кроме того, при Кунаеве в казахском обществе шли два весьма важных процесса. С одной стороны, происходил рост численности городского казахского населения за счет пусть ограниченного, но все-таки притока населения из сельской местности. Пусть даже это сопровождалось процессами его частичной русификации. С другой стороны, шло активное развитие казахской культурной среды. Все эти процессы привели к усилению фактора национальной идентичности. В рамках городского казахского населения, более образованного по сравнению с сельским, создавались новые образы идентичности.
Собственно, декабрьские события в Алма-Ате как раз и стали острой реакцией казахского общества на вызов его идентичности, поводом к которому стало назначение Колбина на пост руководителя КазССР. Как раз этого в политическом руководстве СССР и не ожидали. Они не учитывали настроений в казахском обществе и его возможной реакции, когда планировали свои действия против патрон-клиентских сетей местной бюрократии. Даже если бы теоретически местная бюрократия вдруг захотела бы создать проблемы Москве в попытке защитить свои интересы, все равно масштаб и накал выступления казахской молодежи в декабре 1986 года был связан именно с вызовом идентичности.
Здесь стоит отметить, что модернизация создает образованные слои городского населения, что приводит к росту идентичности на национальном уровне. В результате у национальной идентичности возникает массовая поддержка. В Москве не ожидали ничего подобного как раз потому, что казахов в Алма-Ате в 1986 году было около 20 процентов от городского населения. Поэтому они не видели рисков в своем решении. Но концентрация в городе большого числа казахской студенческой и рабочей молодежи, как следствие процессов модернизации, сыграла свою роль в появлении настолько массовой поддержки идеи национальной идентичности, которая наглядно проявилась в декабре 1986 года.
Читайте подробнее: Султан Акимбеков. Краткая история казахов. – Алматы. 2023 г.
Прочитать «Введение» из книги можно здесь
Книгу «Краткая история казахов» можно приобрести в магазинах сети «Меломан», «Академкнига», «Эрудит», а также в интернет-магазине Flip.kz.