Известный историк Радик Темиргалиев на основе материалов сборника документов сделал выводы о голоде 30-х годов, которые могут не понравится некоторым идеологически заряженным патриотам.
В своем телеграм-канале историк опубликовал ряд интересные выдержки из документов и прокомментировал их. Дословно:
Крайне признателен Жулдызай Искаковой за шестой и седьмой тома сборника документов «Ашаршылық. Голод. 1928-1934».
Пока что хватило времени только для того, чтобы бегло изучить шестой том, где в основном опубликованы документы, посвященные конфискации имущества крупных баев в 1928 г. Эта страница отечественной истории почти полностью остается в тени коллективизации и голода. Действительно, кажется, чего стоят страдания нескольких сотен семей на фоне бедствия, охватившего вскоре почти весь казахский народ. Но этот маленький эпизод позволяет более полно представить себе суть большевистской политики и процессы, происходившие в казахском обществе во второй половине 20-х годов XX века.
Малая революция в Казахстане
В ходе волны репрессий почти во всех регионах Казахстана были арестованы и сосланы более семисот баев-полуфеодалов, значительная часть конфискованного у них имущества была передана беднякам. Этим популистским шагом большевики стремились укрепить свой авторитет в глазах населения. Истинная цель была совсем не в том, чтобы облагодетельствовать неимущих.
Под репрессии попали также чингизиды, бывшие волостные управители, лица, имевшие награды от царской власти, даже если по установленным критериям они относились к «середнякам». Причем в том же году стартовала первая волна серьезных репрессий против алашской интеллигенции, ранее амнистированной Советской властью.
То есть
большевики стремились уничтожить прежнюю элиту казахского общества и заменить ее национальными кадрами, спешно взращенными в рамках политики коренизации
Это, собственно, и не скрывалось. В публичных заявлениях тот же Голощекин неоднократно заявлял, что в казахском обществе никаких изменений не произошло и что по-прежнему всем заправляет дореволюционная интеллигенция и байство, под влиянием которых находятся и «национал-коммунисты». Изменить этот порядок он планировал с помощью «Малого Октября», то есть специальной казахской революции.
Кто пришел на смену баям?
Атака на баев стала проверкой сил и позиций Советской власти в Казахстане, и эта проверка прошла успешно. Выяснилось, что за 20-е годы большевики создали достаточно большой корпус верных и энергичных активистов-бельсенды из числа коренного населения. Их ряды пополнялись бывшими участниками тыловых работ во время Первой мировой войны, рабочими и учащимися советской системы образования. Одним словом, казахами, выпавшими из традиционной среды и попавшими под идеологическое воздействие большевиков. Таких было уже немало.
Бельсенды осуществили казахскую революцию в полном соответствии с заветом Ильича, «не в белых перчатках»
Опубликованные в сборнике документы хорошо показывают, как упивалось властью мелкое начальство. Не удовлетворяясь грабежом, они прилюдно унижали, избивали и пытали баев, насиловали жен и дочерей «классовых врагов». Республиканское руководство осуждало получившие огласку отдельные вопиющие случаи злоупотребления властью, но результатами было довольно. Народ должен был ясно увидеть, кто теперь власть, и он это увидел.
Большевики-отступники
Впрочем, стоит отметить, что далеко не все казахи-большевики готовы были преступать родные традиции и обычаи. К примеру, в одной из сводок в октябре 1928 г. ход конфискации имущества известного павлодарского бая Шарипа Токтагулова описывался следующим образом: «Член ВКП /б/ Байбаков Дуйсенбай не выдержал происходящий плач и крик в доме Шарипа, сам расплакавшись вышел из дома, присутствовавший здесь районный милиционер Байсалов Жиенбек ругая Байбакова говорил: «Сам коммунист, а плачешь, разве можно жалеть таких баев-эксплуататоров».
Значительная часть казахского населения открыто выражала негативное отношение к репрессиям. Бедняки ходатайствовали за баев перед органами власти, конфискованный и распределенный скот часто добровольно возвращался родичам сосланных хозяев.
Воспоминания Муканова
Сабит Муканов в своих воспоминаниях, упомянув подобную историю, делал следующий вывод:
«Допустим, бай Казкен был человеком добрым и гуманным, он хорошо обращался с людьми, которые ему служили, не обижал их. Но насколько темным, беспросветным должно быть сознание человека, который даже не признает равенства: заведено исстари так, что у одних – богатство, а у других – только рабочие руки да спина, которую надо всю жизнь на кого-то гнуть, значит и ему уготован такой удел. Было так, что весь скот принадлежал Казкею, а у простого казаха ничего не было, ему и теперь, когда в степи уже правила Советская власть, другой жизни не надо.
Мне стало тяжело от этих мыслей. «До чего же темен и забит мой соплеменник, – думал я. – Как много нужно приложить туда, чтобы пробудить в нем классовое самосознание».
Не известно, кривил душой Сабит Муканов в угоду советской идеологии или в самом деле так думал, но его заключительный тезис был явно ошибочен.
Богатство — не порок
В чем, к примеру, было отличие казахского бая от русского кулака? Кулак – это был просто хозяйственный и предприимчивый мужик, с работниками его связывали лишь договорные отношения. У кулака были деньги, но отсутствовала какая-либо социальная поддержка. Наоборот, вся «прогрессивная общественность» России, чиновники и литераторы, либералы и консерваторы, монархисты и большевики клеймили кулака как «мироеда».
Вероятно, свою роль в этом играла мораль. Стяжательство в христианстве и русской культуре – великий грех. Иисус говорил: Легче верблюду пройти игольное ушко, чем богатому попасть в рай.
Но в исламско-казахской системе ценностей богатство – не порок, бедность – не добродетель. Бай – это просто богатый родственник, в крайнем случае рулас-сородич. Бесчисленные горизонтальные связи пронизывали все кочевое общество и способствовали однородности.
Конечно, богатство дает существенные возможности и обеспечивает высокий статус, но бай также был сильно зависим от своей общины. Сохранять и преумножать скот невозможно без верных людей, и постоянный риск остаться без поддержки вынуждал богача делиться.
Это отношение к баям позволило значительной их части успешно избежать конфискации. Утечки информации о готовящейся кампании имели просто массовый характер. Большевики предупреждали своих родственников, они
быстро распродавали скот, меняли место жительства, придумывали себе новую биографию с правильным социальным происхождением
Замешкавшиеся или не поверившие слухам некоторые баи даже в самый разгар «көмпеске» ухитрялись решить проблему привычным способом. С помощью различных комбинаций значительная часть байского скота переходила во владение какого-нибудь бельсенды.
Новая элита
Кстати, многие отпрыски знатных и богатых казахских семей вполне успешно проникали в новую советскую элиту. Жумабай Шаяхметов был потомком ага-султана, Каныш Сатпаев – выходцем из богатой и влиятельной баянаульской семьи, Ермухан Бекмаханов – чингизидом по происхождению.
Вот что, к примеру, Василий Ливенцов писал об Уразе Джандосове: «Отдавая ему должное за организаторский талант, я не согласен с утверждениями некоторых писателей о том, что Джандосов происходил из бедняцкой семьи. Это сомнительное утверждение. Институтский сторож Бытов и его жена, работавшая у нас техничкой, в разговорах с нами говорили: «Кто был почетен при царе, тот и сейчас начальник». Как рассказывал Бытов,
он служил у отца Джандосова конюхом и возил его сына Ураза на пролетке в гимназию
Понятно, что бедняк не мог учить сына в гимназии и держать для него выезд с кучером. При этом я ничуть не умаляю достоинств и заслуг Джандосова. Он несомненно был талантливым и одаренным человеком».
Интересно также, что многие казахские партийные и государственные деятели женились на девушках из явно враждебных для советской власти групп. К примеру,
супруга Динмухамеда Кунаева Зухра Шариповна была дочерью известного и богатого татарского купца
Жена Байкена Ашимова (председатель правительства Казахской ССР в 1970-1984 гг.) Бахыт Асетовна происходила из интеллигентной семьи, близкой к алашскому движению, а ее дедом с материнской стороны был известный религиозный деятель Нургали-хазрет.
В общем, настоящих пролетариев в пролетарской власти надо было еще поискать. Это было естественно.
Потеряв табуны и отары, принадлежавшие предкам, отпрыски прежней элиты сохраняли знания,
и это был главный залог их конкурентоспособности. В забеге на длительную дистанцию полуграмотные бельсенды никак не могли с ними тягаться.
Уроки истории
Всю эту историю надо изучать в комплексе. Не боясь кого-то и не стесняясь чего-то. Только тогда общество получает возможность извлекать уроки из собственного прошлого. Поэтому целиком и полностью поддерживаю издание подобных сборников.
Как принято говорить в таких случаях, это существенный вклад в развитие исторической науки. На мой взгляд, государство в сфере национальной истории главным образом должно заниматься именно этим направлением. Статьи и монографии – дело хорошее, но документы – это самое ценное для истории и историков. Было бы совсем хорошо, если бы подобные сборники документов готовились и по другим важным периодам отечественной истории.
Порой получаю упрёки, что я зря написал или рассказал о каком-то неприятном для казахов историческом эпизоде. Попробую объяснить.
История существует не для того, чтобы только восхвалять и возвышать свою нацию. Для этого есть школьные учебники. Взрослые люди должны понимать сложность прошлого
Нельзя скрывать, по крайней мере от образованного человека, читающего книги, всю полноту известной информации. В нашей истории всякое было. Как и у всех.
Западные историки давно поняли, что современный либеральный интеллектуал уже пресытился прежними сказками о рыцарях в белых доспехах и прекрасных дамах. Его не коробят неудобные, нелицеприятные или постыдные факты об истории предков. Полная и противоречивая история ему интереснее.
На постсоветском пространстве большинство историков по своим подходам ближе к европейским учёным XIX века. Их мировоззрение основано на консерватизме и патриотизме. Никто не исключение. В каждой стране есть соответствующий запрос, и он удовлетворяется при поддержке государства.
Так вот, я пытаюсь писать так, как пишут современные западные историки. Насколько позволяют способности. К счастью для меня, в Казахстане есть аудитория, читающая мои книги и статьи. Мне кажется, это очень умные люди с развитым критическим мышлением.
