В последние месяцы человечество прошло через ряд серьезных катастроф: разрушительных землетрясений и войн, обескровливающих экономику пандемий и климатических катаклизмов. Более того, всю историю развития человека как вида невозможно представить без подобных потрясений. Опыт показывает, что предсказать их почти никогда не удается, но всегда приходится учитывать, что они неизбежны.

В книге «Злой рок. Политика катастроф» шотландский историк Ниал Фергюсон рассказывает про причины и последствия конкретных бедствий, рассматривая их с точки зрения экономики, математики, психологии и теории динамических систем. Но одной из самых занимательных и актуальных в любое время тем остается история крупных эпидемий.

От малого к большому

Первые 300 тысяч лет существования человек жил племенными группами, слишком маленькими, чтобы переносить крупномасштабные инфекционные заболевания, вызванные бактериями и вирусами. Все изменила неолитическая революция. В 1790-х годах Эдвард Дженнер заметил:

Такое впечатление, что человек, отклонившись от состояния, в которое его изначально поместила природа, открыл для себя обильный источник болезней.

В действительности большая часть бактерий и вирусов для человека безвредна; многие даже полезны. Однако история болезней – это длительное взаимодействие между постоянно развивающимися патогенами, их переносчиками (насекомыми или животными) и человеком.

Следы малярии, распространяемой комарами, были обнаружены в египетских мумиях 3000-летней давности, о болезни написано и в древних китайских книгах. Самая смертоносная в истории бацилла Yersinia pestis (чумная палочка) тоже не может инфицировать людей напрямую, но требует двух посредников: это блохи и грызуны.

Есть два микроба, которые распространяются, не требуя посредников, – это Mycobacterium tuberculosis (палочка Коха) и Mycobacterium leprae (палочка Хансена). Вызывают они соответственно туберкулез и проказу.

Не менее смертоносной бактерией является Vibrio cholerae (холерный вибрион), бацилла, которая распространяется в зараженной воде. Холеру вызывает не сама бацилла, а производимый ею токсин (холероген): он повреждает клеточные мембраны, регулирующие поглощение жидкостей. Смерть, с формальной точки зрения, наступает не от обезвоживания, а от

невылеченного гиповолемического шока с метаболическим ацидозом.

Если рассмотреть вирусные заболевания, то можно сказать, что три из них сыграли историческую роль в том смысле, что их воздействие было катастрофическим. Оспа – это инфекционное заболевание, убившее три миллиона человек в одном только XX веке, пока ее не уничтожили в 1970-х годах в результате самой успешной в истории кампании по вакцинации.

А вот от желтой лихорадки нам, возможно, не избавиться никогда. Вирус, переносимый комаром Aedes aegypti, может заражать и людей, и обезьян. Желтая лихорадка встречается в 44 странах мира и ежегодно заражает до 200 тысяч человек, из которых 30 тысяч умирают (летальность при заражении – 15 проц.).

И, наконец, существует грипп, убийца с изменчивым обличьем. Он распространяется с кашлем или чиханием больного и обладает уникальной способностью перестраивать свой генетический материал – однонитевую РНК, присутствующую в вирионе (вирусной частице вне живой клетки) в виде нескольких отдельных частей. Кроме того, если вирус заразит человека одновременно с другим человеческим штаммом или с вирусом птичьего или свиного гриппа, то между двумя вирусами могут начаться процессы рекомбинации, то есть обмена генетическим материалом.

Кого благодарить за болезни?

Начиная с неолита люди стали более подвержены этим и многим другим инфекциям. К этому привели три фактора: непрестанное расширение человеческих поселений; более близкое соседство с насекомыми и животными; экспоненциально растущая мобильность. Можно сказать и более кратко: урбанизация, сельское хозяйство, глобализация. Города, поселки и переполненные жилые помещения, с ними связанные, сыграли основополагающую роль в повышении заразности болезней, которые распространяются от человека к человеку. Однако для многих других заболеваний решающее значение имело присутствие животных и насекомых.

По меньшей мере восемь распространенных болезней зародились у домашних животных (дифтерия, грипп А, корь, свинка, коклюш, ротавирус, оспа и туберкулез), еще три – у человекообразных обезьян (гепатит B) и грызунов (чума и сыпной тиф). Шимпанзе мы должны благодарить за малярию и ВИЧ, овец и коз – за корь; коров – за туберкулез и оспу; грызунов – за сыпной тиф и бубонную чуму; нечеловекообразных обезьян – за лихорадку денге и желтую лихорадку; птиц и свиней – за грипп.

Дальние путешествия – как с торговыми, так и с военными целями – позволяли каждому из новых патогенов в конце концов пересекать континенты и моря, отчего заболевания, изначально свойственные тропическим регионам, распространялись в областях с умеренным климатом – и наоборот.

Борьба за выживание

Иными словами, как бы хитроумно ни развивались микробы, они способны заразить нас лишь настолько успешно, насколько позволяют сети, нами созданные, в том числе и те, которые мы делим с животными. И самое главное – сколь бы изобретательны ни оказались мы сами в вопросах профилактики заболеваний и разработки лекарств против них, наши сети могут подорвать все усилия.

Чем больше население городов, тем уязвимее мы для болезни. Чем ближе мы живем к животным, тем уязвимее мы перед зоонозами. Мы сознательно одомашнили овец, коров, кур, собак и кошек. Мы невольно делим наши дома с вшами, блохами, мышами и крысами. И, конечно, чем больше мы путешествуем, тем более уязвимыми становимся перед эпидемиями.

Микробы не хотят нас убивать; они эволюционировали только для того, чтобы воспроизводить себя. Смертоносные вирусы, скажем те же коронавирусы, которые вызывали тяжелый острый респираторный синдром (SARS, атипичную пневмонию) или ближневосточный респираторный синдром (MERS), не смогли широко распространиться, поскольку у их жертв проявлялись очевидные симптомы заболевания, а потому больные часто умирали, не успев заразить многих других.

В 2007 году группа ученых пророчески заметила:

Если передача патогена по природе своей вредит носителю, то давление отбора будет воздействовать на патоген так, чтобы уравновесить выгоды более интенсивной передачи и недостатки слабой жизнестойкости носителя, вызванной повышенной заразностью… Вирулентность снизится, чтобы число носителей не начало убывать.

Подробнее читайте: Ниал Фергюсон. Злой рок. Политика катастроф. 2023 г.