Житель Туркестана пытался убить свою жену, но неудачно. Полиция подыграла ему: покушение на убийство переквалифицировали в более мягкую статью, и преступник ушел от сурового наказания. С чего вдруг система правосудия сделала такой странный шаг.

Нешуточные страсти вспыхнули в Туркестанской области. 42-летний мужчина в порыве эмоций чуть не сжег свою гражданскую жену. Как заключили врачи, у женщины зафиксировали менее 10% поражение тела. Повреждены лицо, шея и грудная клетка.

Огонь любви?

К трагедии привела подозрительность мужчины: он решил, что его возлюбленная намерена ему изменить с другим, и отомстил. Когда женщину облили бензином, она от неожиданности опустила голову. В этот момент сожитель бросил в нее зажженную спичку. Пламя разрослось моментально. Только чудо помогло потерпевшей уцелеть.

Действия ее сожителя квалифицировали как причинение вреда здоровью средней степени тяжести. Мужчина предстал перед законом: его свободу ограничили на год и обязали к трудовой повинности длиной в 100 часов.

Такой исход дела возмутил правозащитников и общественность: это

дело нужно было классифицировать как покушение на убийство — если бы пламя не удалось потушить, женщина бы погибла. Однако приговор суда вышел на удивление мягким

В чем проблемы казахстанского законодательства, когда дело касается семейных конфликтов? Этот и другие вопросы мы адресовали частнопрактикующему юристу Илье Князеву.

Вопросы эксперту

– Почему наказания за покушения на убийство в Казахстане такие мягкие?

Князев: В Уголовном кодексе Казахстана существует статья ст. 96 УК, которая подразумевает само убийство. Уголовное правонарушение против жизни и здоровья человека может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом, а «покушение» на их совершение с субъективной стороны характеризуется только прямым умыслом. То есть прямой умысел еще необходимо доказать. Максимальный срок за такое преступление не должен превышать трех четвертых от статьи за само преступление. Если подозреваемый поджег человека, но затем сразу же начал тушить, преступление по факту перестает быть «покушением». В ином случае ему могло бы грозить от 8 до 15 лет лишения свободы.

– Почему с точки зрения закона вместо статьи о покушении на убийство чаще применяют статью о причинения среднего/тяжелого вреда здоровью?

Князев: Применяют то, что могут применить. То есть убийство — это оконченное преступление. Нанесение тяжких телесных или средних — это тоже оконченное преступление, и полиции намного проще действовать по оконченным преступлениям. В этом нюанс нашей правоохранительной системы. Плюс если бы потерпевшая как-нибудь обжаловала вынесенный приговор, вероятно, наказание для ее сожителя могло бы быть другим.

Исход дел, связанных бытовым насилием, часто зависит от позиции жертвы. Во многих случаях они прощают человека, который нанес им вред. Вместо того, чтобы уйти от обидчика, жертвы часто продолжают с ним жить. Женщины не готовы расстаться с кормильцами семьи, пусть и тиранами.

Если резюмировать, покушение на убийство — это когда человек целенаправленно планирует убийство. Пример такого дела недавно рассмотрели в районном суде №2 Бостандыкского района Алматы по факту умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, когда супруг на глазах у малолетней дочери пытался зарезать супругу. Ему назначили наказание в виде трех лет лишения свободы в учреждении средней безопасности. Сложность как раз была в том, чтобы доказать целенаправленное покушение на убийство.

– В чем пробелы казахстанского законодательства, когда дело касается таких прецедентов? Какие реформы могли бы наладить справедливость законов?

Князев: Здесь стоит отдать «должное» нашей полиции. Семейно-бытовые конфликты они оценивают привычным для себя образом. Главная реформа должна произойти именно в правоохранительных органах. В них должна формироваться нетерпимость к семейно-бытовому насилию.

Конечно, в этом направлении принимают меры, но их недостаточно. Предстоит глобальная работа на всех уровнях. Как один из вариантов – вернуть статью за побои и умышленное причинение легкого вреда здоровью в Уголовный Кодекс и забыть о пресловутом примирении сторон. Возможно, тогда можно будет говорить о законодательной справедливости. К сожалению, полиция гонится за показателями, а не за реальным изменением ситуации.