Скандал с запретом мультфильма «Базз Лайтер» стал одним из самых громких событий последних месяцев, поляризировав казахстанское общество немногим меньше, чем вопрос российско-украинской войны. Станет ли победа консервативного сообщества первой в цепи перемен, которые изменят наше общество, сделав его прискорбно похожим на то, что сформировано в соседнем государстве?

Показательно, что к эпизоду с запретом трудно даже подобрать формальные дефиниции. Никакого официального «запрета», как, например, с одиозной короткометражкой «Невинность мусульман», не принималось. Не было экспертиз и контрольных просмотров официальной комиссией, как с «Красавицей и чудовищем». Фильму не отказали в выдаче прокатного удостоверения, как случилось с известным «Боратом». Его даже не изъяли из проката методом телефонного права. Верхне-низовой министр Абаев прямо дал понять, что неким образом повлиял на решение зависимой от него компании «Меломан», почему-то не решившейся отказать высокопоставленному чиновнику, чье ведомство выдает эти самые разрешения.

Таким образом, инцидент оказался в сером юридическом поле, где не действуют никакие внятные правила, кроме права силы.

Силы в данном случае предполагаемой. Скорее способностью производить впечатление и выдавать свою реакцию за «глас народа» — самую мифологизированную инстанцию, на которую ссылаются политические деятели любых взглядов, официальные лица, лидеры мнений, интеллектуалы и рядовые обыватели.

Бюрократы, которые пошли на поводу у самого известного отечественного дрэг-квин, ставшего ныне религиозным пуританином и ревнителем исконно-посконных устоев, в данном случае испугались не его популярности и не были впечатлены аргументами уровня «завтра ваши дети станут геями».

Они не захотели гипотетических неприятностей с молчаливым консервативным большинством, в существование которого их заставляют иногда верить собственные предрассудки.

Аналогично было с другим, самым шумным и показательным случаем гомо-истерики в нашей стране. Ровно восемь лет назад грянул кафкианский совершенно процесс по поводу постера, рекламировавшего алматинский гей-клуб на пересечении улиц Пушкина и Курмангазы. Картина представляла собой собственно поцелуй солнца русской поэзии и выдающего казахского композитора.

Оскорбленными до глубины души себя почувствовали многие казахстанцы, медийную шумиху раскрутил главным образом потомок композитора, известный пиар-менеджер, но подали в суд на рекламное агентство и главными потерпевшими почему-то стали студенты и преподаватели консерватории имени великого музыканта.

Столь же велики оказались их исковые аппетиты, охотно одобренные судом – 34 миллиона тенге, выплатить которые ответчики не смогли и были вынуждены объявить о банкротстве.

Расправа над не в меру либеральными креаклами стала одним из самых причудливых правовых парадоксов в отечественном судопроизводстве (которому в дефиците экзотики и без того не откажешь) и, пожалуй, самым ярким свидетельством готовности государства заигрывать с духоскрепной «повесточкой». Все прочие инциденты подобного рода (отмена концертов кей-поп группы, чей имидж возбудил жителей некоторых регионов; закрытие клуба, принадлежащего инста-диве Байзаковой, потому что в нем был конкурс на раздевание) носили чисто реактивный характер. Те случаи, когда легче выполнить требование, чем разъяснять закон или вникать в тонкости скабрезной истории.

Запретительный демарш по триггерному ЛГБТ-вопросу на пятом месяце строительства «Нового Казахстана» и при отчетливом тренде на дистанцирование от российского политического уклада (в котором борьба с «содомитами» стала одной из главных программных ценностей) вызывают логичные вопросы и опасения. Виновник торжества — некогда популярный артист, теперь делающий карьеру отечественного «Милонова», прямо призывает руководство страны брать пример с северного соседа, где уже много лет действует запрет на «пропаганду среди несовершеннолетних», а прямо сейчас обсуждается более жесткая и абсурдная версия гомонегативистского закона.

Трудно представить, чтобы власти решились копировать эту практику в текущей политической обстановке, но уступив в очередной раз давлению крикливого сообщества (активистское ядро которого намного ниже числа пресловутых гомосексуалов), они сами же себе усложнили жизнь. Активисты консервативных убеждений имеют все основания считать, что если им удалось в недавнем прошлом отбить принятие закона о домашнем насилии, удачно парировать попытки ввести секс-просвет в школах и без особого труда получать  антивакцинаторские привилегии, то и прочие победы не за горами, а некоторые высокопоставленные лица быть может вполне искренне сочувствуют их взглядам.

Вместе с прочими упомянутыми случаями выстраивается вполне убедительная линейка реальных достижений, которыми не могут похвастаться другие политические сообщества, чьи участники получают лишь отписки, отказы в проведении акций и регистрации партий, а также аресты и тюремные сроки. На фоне злоключений традиционной оппозиции лоялистская деятельность уятменов производит впечатление безопасной, комфортной и добивающейся ощутимых результатов. Которых никогда не бывает много. Очень скоро министр Абаев узнает, что ситуация с невинным мультиком была лишь началом его отношений с назойливыми согражданами.